Рандеву в Сан-Франциско - Страница 9

— Что угодно, сэр?

У нее был приятный иностранный акцент. Малко в свою очередь улыбнулся. Он не мог оставаться равнодушным к обаянию красивой женщины. От маленькой китаянки исходила волнующая его чувственность.

В то время как она рылась в бумагах, ища заказ Малко, он спросил:

— Вы американка?

— Нет, — ответила она, — я француженка. Я приехала с Таити, здесь только год.

— Вы еще не забыли французский? — спросил Малко на языке Мольера.

— О! Вы француз!

Лицо таитянки преобразилось. Малко узнал, что она скучает в Сан-Франциско, что ей не нравятся американцы, но на Таити нет работы. Она приехала в США потому, что ее дед обосновался в Сан-Франциско, бежав из коммунистического Китая.

Малко прервал разговор. Его действительно волновало присутствие этой китаянки-таитянки.

— В котором часу вы заканчиваете работу? — спросил он.

— В восемь часов.

— Хотите встретиться со мной? Приходите в десять часов в бар «Марка Хопкинса».

Она украдкой взглянула на своих коллег.

— Нам запрещено принимать приглашения от клиентов.

Он чувствовал, что ей очень хотелось прийти. Отчасти из-за французского, на котором они говорили, но главным образом из-за его золотистых глаз.

— Никто не узнает, — пообещал он.

— Хорошо, — быстро согласилась она. — Я буду вас ждать в холле, не осмелюсь войти в бар одна.

— Как вас зовут? — спросил Малко.

— Лили Хуа. Американцы зовут меня Лили.

Она уже приготовила документы на машину.

— Я могу вам предложить только «форд-мустанг» красного цвета, — извинилась она. — Но он совершенно новый.

— Отлично.

Получая от нее документы, Малко коснулся ее руки. Она не отстранила свою, и приятный электрический ток прошел по его спине. Если правда то, что ему рассказывали о Таити...

Скромность мешала Малко осознавать всю силу очарования своих золотистых глаз. Но он говорил по-французски и как только он заговорил с Лили на этом языке, она с неприкрытой радостью перешла на него. Вероятно, после Таити она чувствовала себя в Сан-Франциско потерянной, и Малко был ей послан Провидением.

Он улыбнулся, думая о том, что даже здесь, в дружественной стране, он был одинок. ЦРУ не может его поддерживать официально, а ФБР скорее всего не выкажет ему доброжелательности. Он привык быть вольным стрелком. В этом было даже свое преимущество, тем более, что в случае осложнения он мог обратиться в ФБР или в полицию штата. Несмотря на то, что он был «нелегальным» агентом ЦРУ, он располагал большой властью: достаточно было позвонить адмиралу Миллзу.

Впрочем, он будет вынужден пользоваться местной и официальной связью ЦРУ, в частности, чтобы контактировать с Миллзом. Только они имели в распоряжении телефоны, автоматически кодирующие исходную информацию и расшифровывающие ее на выдаче.

Малко направлялся в город по Бэйшор Фривей. Справа простиралась бухта. Если представить себе открытую пасть, то Сан-Франциско будет располагаться на нижней челюсти, а знаменитый мост Золотые ворота будет соединять нижнюю и верхнюю челюсти. Бухта будет находиться внутри пасти, а Тихий океан снаружи.

Малко заказал номер в самом шикарном отеле Сан-Франциско «Марк Хопкинс», расположенном на вершине Ноб Хилла. Здесь Малко не был около десяти лет, но его удивительная память помогла ему без труда выйти на Калифорния-стрит из лабиринта подвесных дорог, пересекающихся в центре города. На Калифорния-стрит он поехал вдоль трамвайной линии.

Помпезный и устаревший холл «Марка Хопкинса» не изменился. Каждый субботний вечер в нем устраивались балы, на которые элегантные дамы в вечерних платьях по традиции приезжали на трамвае. Комната стоила тридцать два доллара; надо сказать, что находилась она на двадцати пятом этаже.

— Господин Малко Линге?

Администратор взглянул на регистрационную карточку Малко.

— Да.

— Это для вас.

Он протянул конверт. В нем была одна лишь фраза «Срочно свяжитесь с Ричардом Худом в Маррей Хил, 6-7777».

Малко позвонил из кабины в холле. Номер соответствовал телефонному коммутатору полиции Сан-Франциско. Его соединили с Ричардом Худом.

— Добро пожаловать в наш город, — сказал тот хриплым голосом. — Я не знаю, кто вы, но я получил приказ обращаться с вами, как если бы вы были любовницей губернатора. Поэтому через полчаса я пришлю за вами машину, которая отвезет вас на ваш первый бал.

— Не понял, — сказал Малко.

Худ рявкнул:

— Эти твари устроили новую манифестацию. Ничего нельзя было сделать: у нас демократия. Когда я был в Корее, все было проще, здесь же эти сволочи защищены Конституцией...

Малко сказал своему собеседнику, что предпочитаем продолжить беседу в здании полиции.

Времени у него оставалось только на то, чтобы переодеться.

Старый «плимут» пропах потом и засаленной кожей. Зажатый между грязной дверцей и дородным маршаллом, перепоясанным патронташем и курящим дешевую сигару, Малко испытывал все муки ада. Его костюм уже превратился в тряпку.

Впереди с открытыми ртами спали два полицейских с касками на голове. Над ними висел карабин, сбоку болталась длинная дубинка из черного дерева. Все трое были из полиции Сан-Франциско.

Патрульная машина уже больше часа стояла в центре южной части Сан-Франциско, на углу Чеснат Бульвара и Хиллсайд-авеню, в десяти милях от центра. Малко констатировал, что они находились в самом центре зоны «заражения», установленной адмиралом Миллзом.

Справа доносился шум Фривея. Радио в машине тихо потрескивало. Горы были помехой для приема сообщений из генерального штаба полиции. Внезапно толстый полицейский рядом с Малко вздрогнул, как слон, пробитый пулей огромного калибра. Радио передавало: